Неточные совпадения
Всё это случилось в одно время: мальчик подбежал к голубю и улыбаясь
взглянул на Левина; голубь затрещал крыльями и отпорхнул, блестя
на солнце между дрожащими в воздухе пылинками снега, а из окошка пахнуло духом печеного хлеба, и выставились сайки.
Левин
взглянул в окно
на спускавшееся зa оголенные макуши леса
солнце.
Остановившись и
взглянув на колебавшиеся от ветра вершины осины с обмытыми, ярко блистающими
на холодном
солнце листьями, она поняла, что они не простят, что всё и все к ней теперь будут безжалостны, как это небо, как эта зелень.
Марина не ответила. Он
взглянул на нее, — она сидела, закинув руки за шею;
солнце, освещая голову ее, золотило нити волос, розовое ухо, румяную щеку; глаза Марины прикрыты ресницами, губы плотно сжаты. Самгин невольно загляделся
на ее лицо, фигуру. И еще раз подумал с недоумением, почти со злобой: «Чем же все-таки она живет?»
Солнце там ярко и жарко светит около полугода и потом удаляется оттуда не вдруг, точно нехотя, как будто оборачивается назад
взглянуть еще раз или два
на любимое место и подарить ему осенью, среди ненастья, ясный, теплый день.
Потом он
взглянет на окружающее его, вкусит временных благ и успокоится, задумчиво глядя, как тихо и покойно утопает в пожаре зари вечернее
солнце, наконец решит, что жизнь его не только сложилась, но и создана, даже предназначена была так просто, немудрено, чтоб выразить возможность идеально покойной стороны человеческого бытия.
Солнце опустилось; я
взглянул на небо и вспомнил отчасти тропики: та же бледно-зеленая чаша, с золотым отливом над головой, но не было живописного узора облаков, млеющих в страстной тишине воздуха; только кое-где, дрожа, искрились белые звезды.
— Что вам надобно? о чем вы просите? — спросил он строгим голосом и несколько в нос. (Мужики
взглянули друг
на друга и словечка не промолвили, только прищурились, словно от
солнца, да поскорей дышать стали.)
В полдень мы дошли до водораздела.
Солнце стояло
на небе и заливало землю своими палящими лучами. Жара стояла невыносимая. Даже в тени нельзя было найти прохлады. Отдохнув немного
на горе, мы стали спускаться к ручью
на запад. Расстилавшаяся перед нами картина была довольно однообразна. Куда ни
взглянешь, всюду холмы и всюду одна и та же растительность.
Небо тоже изменилось. Оно стало беловатым. Откуда-то сразу появились тонкие слоистые тучи. Сквозь них еще виднелся диск
солнца, но уже не такой ясный, как раньше.
На него можно было смотреть невооруженным глазом. Тучи быстро сгущались. Когда я второй раз
взглянул на небо, то местонахождение
солнца определил только по неясно расплывчатому светлому пятну. Кое-где у берега появились клочья тумана. Скоро начал моросить дождь.
Ему, верно, хотелось
взглянуть в последний раз
на день,
на свет божий,
на солнце.
В палате играло
солнце, — позолотит в ней все и спрячется, а потом снова ярко
взглянет на всех, точно ребенок шалит.
Вот если
взглянуть прямо через канал, то видно взморье и
на горизонте
на просторе
солнце рябит по воде так ярко, что больно смотреть.
— Митька, лошадей! — крикнул он как-то грозно своему лакею, и, когда кони его (пара старых саврасых вяток) были поданы, он гордо сел в свою пролетку, гордо смотрел, проезжая всю Сретенку и Мещанскую, и, выехав в поле, где взору его открылся весь небосклон, он, прищурившись, конечно, но
взглянул даже гордо
на солнце и, подъезжая к самому Останкину, так громко кашлянул, что сидевшие
на деревьях в ближайшей роще вороны при этом громоподобном звуке вспорхнули целой стаей и от страха улетели вдаль.
Когда мы вышли,
солнце еще не думало склоняться к западу. Я
взглянул на часы — нет двух. Вдали шагали провиантские и другие чиновники из присутствовавших
на обеде и, очевидно, еще имели надежду до пяти часов сослужить службу отечеству. Но куда деваться мне и Прокопу? где приютиться в такой час, когда одна еда отбыта, а для другой еды еще не наступил момент?
Но ты не захотела, ты обманула меня — тебя пленил прекрасный юноша… и безобразный горбач остался один… один… как черная тучка, забытая
на ясном небе,
на которую ни люди, ни
солнце не хотят и
взглянуть… да, ты этого не можешь понять… ты прекрасна, ты ангел, тебя не любить — невозможно… я это знаю… о, да посмотри
на меня; неужели для меня нет ни одного взгляда, ни одной улыбки… всё ему!
Но и это не утешало.
Взглянув в окно
на солнце, подобное капле жира в мутной воде, послушав зовущий шум в посёлке, Артамонов неохотно пошёл смотреть гулянье и доро́гой тихонько сказал Никонову...
Ветер обдал Петра Артамонова душистым теплом, и стало светлее; из глубочайшей голубой ямы среди облаков выглянуло
солнце. Пётр
взглянул на него, ослеп и ещё глубже погрузился в думы свои.
На закате
солнца, отплывая из Казани, я заметил, что у этого человека, неуклюжего, как медведь, лицо волосатое, безглазое. Становясь к рулю, он вылил в деревянный ковш бутылку водки, выпил ее в два приема, как воду, и закусил яблоком. А когда буксир дернул баржу, человек, вцепившись в рычаг руля,
взглянул на красный круг
солнца и, тряхнув башкой, сказал строго...
Один… так точно! — Измаил!
Безвестной думой угнетаем,
Он
солнце тусклое следил,
Как мы нередко провождаем
Гостей докучливых;
на нем
Черкесский панцырь и шелом,
И пятна крови омрачали
Местами блеск военной стали.
Младую голову Селим
Вождю склоняет
на колени;
Он всюду следует за ним,
Хранительной подобно тени;
Никто ни ропота, ни пени
Не слышал
на его устах…
Боится он или устанет,
На Измаила только
взглянет —
И весел труд ему и страх!
Когда проходили мимо девок, раскинувшихся под сосною
на земле, Прасковья
взглянула на них,
на солнце и проворчала, остановись...
— Бабье житье одинаково везде… и свет везде один, одно
солнце!.. — нахмурился Василий,
взглянув на нее.
Стекла были только что подняты, и свободные лучи
солнца заливали оранжерею, выгоняя из нее душную, тяжелую влагу; и чувствовалось, как горячо
солнце, как оно сильно, как оно ласково и добро. Губернатор сел, сверкая
на солнце огоньками пуговиц, распахнул тужурку и внимательно
взглянул на Егора.
При повороте
на Дворянскую улицу блеснул
на солнце лаком сапог и молодцевато козырнул безусый помощник пристава, тот, что демонстрировал трупы, а когда проезжали мимо части, из раскрытых ворот вынеслись
на лошадях два стражника и громко захлопали копытами по пыли. Лица у них были полны готовности, и смотрели они оба не отрываясь в спину губернатора. Чиновник сделал вид, что не заметил их, а губернатор хмуро
взглянул на чиновника и задумался, сложив
на коленях руки в белых перчатках.
Она сидит, как испуганная птичка, закрыв лицо от сияния являющегося перед ней
солнца любви; быстро дышит она, вся дрожит; она еще трепетнее потупляет глаза, когда входит он, называет ее имя; она хочет
взглянуть на него и не может; он берет ее руку, — эта рука холодна, лежит как мертвая в его руке; она хочет улыбнуться; но бледные губы ее не могут улыбнуться.
— Отзовись, неведомый! — гудел и надрывался дрожащий колокол. — Отзовись, могучий и жалостливый!
Взгляни на прекрасную землю: печальна она, как вдовица, и плачут ее голодные, обиженные дети. Каждый день всходит над землей
солнце и в радости совершает круг свой, но весь великий свет его не может рассеять великой тьмы, которой полно страдающее сердце человека. Потеряна правда жизни, и во лжи задыхаются несчастные дети прекрасной земли. Отзовись, неведомый! Отзовись, могучий и жалостливый!
Взгляни на землю: прекрасна она, как молодая мать, и радуется под
солнцем рожденное ею.
—
Взгляни на прекрасную землю: радостна она, как молодая мать, и ликует под
солнцем рожденное ею.
Наступило молчание. Мелитон задумался и уставил глаза в одну точку. Ему хотелось вспомнить хоть одно место в природе, которого еще не коснулась всеохватывающая гибель. По туману и косым дождевым полосам, как по матовым стеклам, заскользили светлые пятна, но тотчас же угасли — это восходившее
солнце старалось пробиться сквозь облака и
взглянуть на землю.
Ой, леса, лесочки, хмелевые ночки!.. Видишь ты, синее звездистое небо, как Яр-Хмель-молодец по Матушке-Сырой Земле гуляет,
на совет да
на любовь молодых людей сближает?.. Видишь ты, небо, все ты слышишь, все: и страстный шепот, и тайные, млеющие речи… Щедро, ничего не жалея, жизнью и счастьем льешь ты
на землю, жизнью-любовью ты льешь… Праведное
солнце!.. Ты корень, источник жизни, взойди,
взгляни, благослови!..
Свиделись они впервые
на супрядках. Как
взглянула Матренушка в его очи речистые, как услышала слова его покорные да любовные, загорелось у ней
на сердце, отдалась в полон молодцу… Все-то цветно да красно до той поры было в очах ее, глядел
на нее Божий мир светло-радостно, а теперь мутятся глазыньки, как не видят друга милого. Без Якимушки и цветы не цветно цветут, без него и деревья не красно растут во дубравушке, не светло светит
солнце яркое, мглою-мороком кроется небо ясное.
Когда богомольцы, выйдя и́з леса,
взглянули на небо, оно было как пеплом покрыто.
Солнце едва было видимо. Запах гарью стоял.
Не стучит, не гремит, ни копытом говорит, безмолвно, беззвучно по синему небу стрелой калено́й несется олень златорогий… [Златорогий олень, как олицетворение
солнца, нередко встречается в старинных песнях, сказках и преданиях русского Севера.] Без огня он горит, без крыльев летит,
на какую тварь ни
взглянет, тварь возрадуется… Тот олень златорогий — око и образ светлого бога Ярилы — красное
солнце…
Солнце раз еще
взглянулоИсподлобья
на поля,
И в сиянье потонула
Вся смятенная земля.
И сам он бодрее зашагал по мостику, то и дело останавливаясь, чтобы
взглянуть на выплывающее
солнце. Он вдыхал полной грудью этот чудный, насыщенный озоном, морской воздух, и снова ходил, и снова смотрел
на прелесть восхода, и все его существо было полно безотчетной радости.
На дворе стояло серое, слезливое утро. Темно-серые, точно грязью вымазанные, облака всплошную заволакивали небо и своею неподвижностью наводили тоску. Казалось, не существовало
солнца; оно в продолжение целой недели ни разу не
взглянуло на землю, как бы боясь опачкать свои лучи в жидкой грязи…
Солнце — яркое, горячее
солнце над прекрасною землею. Куда ни
взглянешь, всюду неожиданная, таинственно-значительная жизнь, всюду блеск, счастье, бодрость и вечная, нетускнеющая красота. Как будто из мрачного подземелья вдруг вышел
на весенний простор, грудь дышит глубоко и свободно. Вспоминается далекое, изжитое детство: тогда вот мир воспринимался в таком свете и чистоте, тогда ощущалась эта таинственная значительность всего, что кругом.
Я
взглянул на часы. Было около пяти часов пополудни. Скоро
солнце должно было скрыться за горизонтом, и наступят сумерки.
Она еще раз посмотрела
на Веру, еще раз
взглянула на солнечный свет, и они оба показались ей странными: в косых лучах
солнца было что-то зловещее, в них как будто что-то млело и тряслось.
Девушка выпрямилась, блаженно
взглянула на синевшее под
солнцем море,
на город под ногами, сверкавший в дымке золотыми крестами и белыми стенами вилл. И глубоко вдохнула ветер. Рядом привычными, мужицкими взмахами работал киркою высокий болгарин в светло-зеленых пасталах.
Вывертов пробормотал что-то и вышел, забыв в кабинете предводителя фуражку. Через два часа он приехал к себе домой бледный, без шапки, с тупым выражением ужаса
на лице. Вылезая из брички, он робко
взглянул на небо: не упразднили ли уж и
солнца? Жена, пораженная его видом, забросала его вопросами, но
на все вопросы он отвечал только маханием руки…
Студент выглянул за дверь и рукой поманил меня. Я посмотрел: в разных местах горизонта, молчаливой цепью, стояли такие же неподвижные зарева, как будто десятки
солнц всходили одновременно. И уже не было так темно. Дальние холмы густо чернели, отчетливо вырезая ломаную и волнистую линию, а вблизи все было залито красным тихим светом, молчаливым и неподвижным. Я
взглянул на студента: лицо его было окрашено в тот же красный призрачный цвет крови, превратившейся в воздух и свет.
Вечер действительно был восхитительный.
Солнце склонялось уже к западу, обливая своими мягкими лучами княжеский парк, придавая ему особую манящую прелесть. Радостная улыбка появилась
на лице князя Сергея Сергеевича при этом данном княгиней Вассой Семеновной позволении. Он с мольбой
взглянул на княжну Людмилу и заметил промелькнувшую
на ее лице довольную улыбку. Позволение матери пришлось ей, видимо, по сердцу. Молодые люди поспешили кончить свой чай.
Воронецкий сидел
на скамейке в боковой аллее Александровского сада и читал «Новое время».
Солнце сильно клонилось к западу, но в воздухе было знойно и душно; пыльные садовые деревья не шевелились ни листиком; от Невского тянуло противным запахом извести и масляной краски. Воронецкий опустил прочитанную газету
на колени,
взглянул на часы: было начало восьмого. К одиннадцати часам ему нужно было быть в Лесном; чем наполнить эти остающиеся три часа?
«И
на родившего их удостоился
взглянуть, — говорил счастливый ловчий, — такого матерого орла сродясь не видал. Как подымется, крыльями застилает
солнце». Обещанная награда, и с придачею, выдана. Теперь стало дело за железною сетью и уменьем прикрепить ее ко гнезду. Посланы исполнители; голова их порукою за точное исполнение.
Августовское
солнце сверкало. Машина подлетала уже к Петровскому парку. Вдоль кустов желтой акации при дороге во весь опор мчался молодой доберман-пинчер, как будто хотел догнать кого-то. Вдруг оглянулся
на их машину, придержал бег, выровнялся с машиною,
взглянул на сидевших в машине молодыми, ожидающими глазами, коротко лаянул и ринулся вперед.
И неизвестно откуда — с загадочных ли слов старосты, или из другого источника — по селу, а потом и дальше пошли смутные и тревожные слухи о знаменском попе. Как дымная гарь от далекого лесного пожара, они надвигались медленно и глухо, и никто не замечал их прихода, и, только
взглянув друг
на друга и
на потускневшее
солнце, люди понимали, что пришло что-то новое, необычное и тревожное.